Перспективы "Другой России": движение прирастает "Яблоком" и СПС

О перспективах "Другой России", Объединенного гражданского фронта, кадровой политике движений и ближайших планах рассказывает исполнительный директор ОГФ Денис Билунов.

- Михаил Касьянов недавно сказал, что около половины членов СПС и «Яблока» из регионов не поддерживают свое федеральное руководство и готовы вступить в более оппозиционную партию, а также участвовать в работе «Другой России». А что вы думаете на этот счет?

- Мы по регионам ездим достаточно много. Такого рода практика действительно существует, и ярким примером является Петербург. Там «яблочная» организация одна из самых сильных в стране, во всяком случае – сильнее московской и какой бы то ни было другой региональной «яблочной» организации. Практически всё руководство петербургского «Яблока»  одновременно состоит в Объединенном Гражданском Фронте.

Насколько мне известно, 11 участников ОГФ по «яблочному» списку сейчас баллотируются на этих выборах в Законодательное Собрание Санкт-Петербурга. В том числе и руководитель петербургского ОГФ Ольга Курносова. У нас есть и такие статусные «яблочники» как лидер регионального отделения Максим Резник и депутат Заксобрания Михаил Амосов. Так что, именно в Петербурге «яблочная» организация более боевая, более радикальная.  Можно сказать, что значительная часть этих людей стояла у истоков ОГФ.

Другое дело, что им достаточно тяжело отстаивать свою позицию на федеральном уровне. Явлинскому пока  удаётся купировать их активность, опираясь на свой авторитет и, вероятно, финансовые возможности. Тут я не готов определенно утверждать про финансовые возможности – это мое предположение.

Так или иначе, мы видим, что руководители тех партий, которые принято считать оппозиционными, в последнее время резко умерили свою оппозиционную активность и  предпочли публично дистанцироваться  от «Другой России», в частности – от Марша несогласных. Никита Белых сказал в прямом телеэфире «НТВ» в программе у Соловьева буквально следующее: что ему с «Другой Россией» не по пути. Он и на съезде СПС это говорил.

В ток-шоу это звучало по эмоциональному посылу примерно так: что он посылал сигнал людям из «Единой России», из власти. Дескать, ребята, я свой, не стреляйте в меня! Такими словами, мне кажется, что он просто теряет лицо. Это стыдно и очень смешно очень.

Конечно, глядя на все это многие рядовые члены партии СПС и «Яблока» в общем реагируют примерно так же как я. Только им ещё обиднее, потому что они члены этих партий.

Есть очень активный региональный  лидер СПС – Александр Болдырев из Воронежа. Он достаточно влиятельный человек в городе, в свое время занимал какие-то посты в администрации Воронежа, вел достаточно заметную коммерческую деятельность. Он тоже входит в ОГФ и одновременно с этим, давно принимает участие в работе «Другой России».

Александр очень рассчитывал, что ему удастся внести в деятельность СПС какую-то более радикальную оппозиционную составляющую. И намеревался внести свои предложения на съезде. Но не получилось. Он был крайне разочарован, что ему даже не удалось добиться включения в повестку дня тех пунктов, которые, по его мнению, нужно было обсудить. После этого лидер воронежского СПС поехал со съезда на Марш несогласных.

Перешли бы многие региональные «яблочники» и «правые силы» в «Другую Россию», если бы она стала партией? Александр Болдырев, например, человек решительный. Для него этой проблемы нет. Точнее – он ее преодолевает. Но для других людей проблемы партийной карьеры или парламентской деятельности является камнем преткновения.

Поэтому, принимая в целом всю риторику «Другой России» и ее цели, этим людям психологически очень тяжело отказаться от своих партий. Мол, как же у нас не будет партии? Значит, мы не сможем участвовать в выборах и так далее. Это такой принципиальный для них момент.

Что касается протестных настроений в региональных организациях СПС, то, конечно, у них в этом смысле наиболее ярким является московское отделение. На предыдущем съезде СПС был бунт, который пытался произвести Иван Стариков. После этого он вышел из партии и вошёл в руководство касьяновского РНДС. В ОГФ он тоже является членом федерального совета.

Старикову не мешает то, что он – без партии. У него давно есть статус. Он был депутатом Госдумы, членом Совета Федерации, заместителем министра экономики. Он просто может себе это позволить – быть без партии. А у других людей нет такого имени, и они считают, что по партийному списку они смогут проскочить в какое-нибудь местное региональное собрание. Так что, для них это довольно тяжёлое решение порвать с возможной карьерой такого рода. Что там произойдет в рамках «Другой России» им пока неизвестно. А СПС, всё-таки – синица в руках. Думаю, что так рассуждают многие из этих людей. Не у всех еще пока достаточно решимости, чтобы предпринимать такие шаги, как Стариков и Болдырев. 

Что касается регистрации нами новой партии. Сейчас мы внимательно следим за тем, что касается регистрационных процессов. И давно пришли к выводу, что совершенно невозможно сейчас по новому законодательству зарегистрировать партию. Это напрасная трата ресурсов, сил и времени.

Касьянов уже пробовал встроиться в действующую партийную структуру. Он пытался стать лидером Демократической партии, но его, в общем-то, обвели вокруг пальца (если называть вещи своими именами). Это тяжёлая история, которая только свидетельствует о нынешней ситуации.

А Рыжкова возьмите. РПР – нормальная партия, чем она других? Я  уж не говорю про СЕПГ (Социалистическая Единая Партия России – Ред.), которую возглавляет, кажется, бывший тренер Путина по дзюдо. Это смешно просто. Но даже если взять какую-нибудь «Народную партию», лидер которой Гудков более-менее как-то заметен, то, думаю, что рыжковская партия с ней совершенно сопоставима.

Сейчас ни у кого нет сомнений, что РПР к выборам не допустят. Суды по этому поводу, конечно, идут. Есть еще Страсбургский суд, но там все эти дела рассматриваются спустя полтора-два года после подачи документов. Это длительный процесс, который требует финансовых ресурсов, и ждать нужно долго достаточно. 

«Другая Россия» и Марша несогласных в узком смысле – это следствие того, что режим сейчас выталкивает действительно настоящую оппозицию. Ту оппозицию, которая хочет не поддакивать и осторожно пускать одну-две кривые стрелы, а реально критикует действующие власти. И этих людей власть выталкивает с легального поля. Она принимает новые законы. Закон об экстремизме приняли, избирательное законодательство сейчас сверстали таким образом, что возможности для легальной борьбы фактически нет.

Сейчас наши возможности ограничиваются уличным протестом. И то, что нам продемонстрировали с Маршем несогласных – вопреки закону запретили шествие нам продемонстрировали и запретили шествие, мы будем оспаривать это в суде. 

Власть достаточно недвусмысленно власть дает понять, что действия радикальной оппозиции она намерена квалифицировать как внеправовые. Это достаточно серьезные изменения в обществе. Если все будет развиваться в этом же направлении, то мы просто придем к реальному полицейскому государству, где будут преследовать за убеждения. 

К нам в офис приходили сотрудники отдела по борьбе с терроризмом, которые у нас занимались «обследованием помещения». Понимаете, мне стыдно и как налогоплательщику обидно, что средства уходят на то, что полтора десятка высокопрофессиональных офицеров тратят минимум несколько часов своего времени (а ведь они еще и готовились к этому!) на то, чтобы продемонстрировать свое численное превосходство перед тремя сотрудницами нашей редакции.

Сама по себе эта операция была проведена незаконно, но даже если отвлечься от юридической стороны вопроса, мне кажется, что это просто возмутительно. Люди, которые вместо того, чтобы заниматься ловлей террористов и наркодилеров, занимаются какой-то ерундой. Но если мы живем в феодальные времена, и основные силы спецслужб уходят на то, чтобы выискивать политически неблагонадежных людей, это многое объясняет. И это очень печально.

Тогда надо перестать говорить, что мы сохраняем демократию. И тогда кто-то будет переходить на жесткое противостояние, а кто-то - уезжать из страны. Пока у нас есть какие-то технические средства, какие-то способы распространения информации, Интернет. Но важно, чтобы люди это понимали. Если Путин всенародно избранный президент с большой поддержкой, то почему страхи такие? Почему против небольшой мирной демонстрации проводятся армейские операции в центре города?

Из СМИ я узнал, что на Марше несогласных власть готовила к использованию даже водометы. Сам я видел сгруженные рулоны с колючей проволокой. И собаки были в углу площади – примерно 20 ротвейлеров и овчарки, в углу площади. Это тоже психологическое давление оказывало. Вы понимаете, что если даже по тротуарам попытаться пройти, все может произойти. Они и сами могли спровоцировать, а люди бы пострадали. В итоге мы приняли правильное решение – не идти ни на какие конфликты, и ограничиться тем, что произошло.

Официальная цифра ГУВД Москвы – 8,5  тысяч сотрудников милиции. Именно столько человек охраняло наше мероприятие на Триумфальной площади. Сколько было участников, точно затрудняюсь сказать. По самым скромным оценкам, где-то 2500 человек. Некоторые говорят, что 3-4 тысячи.

Это было одно из самых массовых мероприятий в уходящем году, организованных протестными силами. Поэтому есть масса мнений разных людей, что там было несколько сотен журналистов, сотрудники спецслужб и просто любопытствующие. И если всех вычесть, то никого фактически не останется. Может, все это и так, но, к сожалению, на акциях, которые организует «Яблоко», приходит всего несколько десятков человек.

На акции памяти погибших журналистов было человек 100-150. Вот это такие мероприятия, которые полностью устраивают Новодворскую или Понамарева. И при этом они обижаются на нас, что мы пускаем к себе людей с красными знаменами. Но на их-то мероприятия обычно приходит до 100 человек. Большой успех – это до 500.

Кто же все-таки возглавит объединенную оппозицию? Относительно Касьянова я вам не могу сказать, потому что мы с нашими людьми очень мало о нем говорим. В конце-концов, тут важны не личные симпатии или антипатии. Мы должны сейчас смотреть в будущее и выбрать, кто из потенциальных кандидатов оппозиции может наиболее успешно противостоять преемнику.

Будем проводить праймериз. Конференция «Другой России», которая намечена на апрель, должна установить регламент, по которому эти предварительные выборы будут проходить. Все участники должны будут утвердить правила и быть готовыми к тому, что проиграют. И, естественно, взять на себя обязательства поддержать победившего.

Мы заинтересованы в том, чтобы это был такой лидер, который не проиграл бы на федеральных выборах. Касьянову надо много работать для того, чтобы стать таким лидером, потому что известно, что многие относятся к нему настороженно – как к бывшему премьер-министру, который недостаточно правильно себя вел, с их точки зрения.

У Каспарова тоже есть проблемы с этим, потому что многие националистически настроенные люди не приемлют в качестве лидера человека другой национальности. Этим факторам мы отдаем отчет и все взвешиваем, размышляя над этой проблемой.

Еще у нас есть Стариков, есть Рыжков. Есть, в конце-концов, и Сергей Юрьевич Глазьев, который хотя сейчас формально и дистанцировался от «Другой России», но тем не менее. Официально от дистанцировался от Марша несогласных. Он не принял в нем участие и заявил, что его движение на политсовете рекомендовало ему не сотрудничать с «Другой Россией». Однако можно по-разному закончить сотрудничество, можно сжечь мосты за собой, а в данном случае этого не произошло. И в случае благоприятного развития, думаю, что сотрудничество может быть возобновлено.