Людмила Алексеева: дело Халида Шейха Мохаммеда не вызывает доверия у правозащитников
9 марта в Гуантанамо начались слушания по делу Халида Шейха Мохаммеда, который обвиняется, в частности, в организации терактов 11 сентября 2001 года. Сегодня достоянием общественности стала стенограмма этого закрытого процесса. Ее огласил представитель Пентагона. 26-страничный документ прошел цензуру и из него изъяты, как сообщается, «некоторые показания» Мохаммеда.
Из оставшегося следует, что Халид Шейх Мохаммед не только полностью, от «а» до «я», готовил теракты 11 сентября, но и планировал взорвать Биг-Бен в Лондоне, аэропорт «Хитроу», Панамский канал, штаб-квартиру НАТО, небоскребы в Нью-Йорке, Чикаго и Лос-Анджелесе, а также убить Билла Клинтона, Джимми Картера, Генри Киссинджера и Папу римского.
Мохаммед содержится в тюрьме на базе Гуантанамо с 2003 года.
По просьбе «Русского дня» этот процесс прокомментировала
Людмила Алексеева, глава Московской группы содействию выполнения Хельсинских соглашений (Московская Хельсинская группа):
- Такая закрытая атмосфера не вызывает доверия ни у международных наблюдателей, ни у международного правозащитного сообщества. Прежде американцы все-таки следили за гласностью правосудия, и это шло на пользу их репутации как демократической страны.
Может быть, этот человек действительно виноват во всем, но почему процесс идет в закрытом режиме? Во всяком случае, российские правозащитники, которые сами постоянно имеют дело с закрытыми без всякого на то основания процессами, этому, конечно, не доверяют.
- Можно ли случай Халида Шейха Мохаммеда считать нарушением прав человека?
- Я недостаточно знакома с этим случаем. Еще раз говорю, если расследование может быть закрытым (часто это бывает необходимо), то суд должен быть абсолютно открытым и гласным. Даже по делам, связанным с терроризмом. Если этого нет, то это нарушает права человека.
В данном случае мне трудно судить, потому что я недостаточно знаю обстоятельства дела. Я думаю, что американские правозащитники и международные правозащитные организации, которые имели возможность полнее ознакомиться с этим делом, дадут свою оценку. Например, Human Rights Watch - международная организация, штаб квартиры которой находится в Нью-Йорке.
Я уверена, что они будут пристально следить за этими процессами, и скажут свое слово. Ведь это именно они подняли шум и по поводу тюрьмы Гуантанамо, и по поводу Абу-Грейб, и по поводу тайных тюрем в других странах. Так что я буду с интересом следить за реакцией моих американских коллег.
- Что-то наши правозащитники будут предпринимать в этом плане?
- Отсюда нам очень трудно сделать какое-то заключение. А международные правозащитные организации и американские правозащитники, наверняка, будут за этим делом следить. И если им потребуется какая-то наша помощь - я в этом сомневаюсь, там очень сильные организации, они без нас прекрасно справляются - но к их мониторингу и к их заключению мы свой голос, конечно, присоединим.
Не имеет смысла мониторить эту ситуацию из Москвы, потому что у них больше возможностей и ресурсов, чем у нас. Мы в своей стране захлебываемся, не справляемся. У них просто больше возможностей и они более профессионально и честно работают.
- Там использовались методы допроса с пристрастием, пытки…
- Я не знаю об этом. Надо, чтобы правозащитные организации сделали свое заключение. Я их заключению буду абсолютно доверять. Если же процесс будет идти закрыто, без доступа общественных организаций, - конечно, это подрывает доверие.
- Не напоминает ли этот процесс процессы сталинских времен, когда человек был заранее обречен?
- Зачем нам сталинские времена, у нас-то что сейчас делается? А не в сталинские времена? Бьют людей, заставляют принимать на себя вещи, которые они никогда не делали, причем ни какие-то террористы, а просто из-за политических или экономических интересов.
Мы сталкиваемся с вопиющими нарушениями прав человека без всяких сталинских времен. Зачем сравнивать со сталинскими временами? Мы можем сравнивать это с тем, что происходит в наших тюрьмах сейчас и в наших следственных органах.
Мы непрерывно получаем очень убедительные свидетельства о том, что людей пытают и принуждают к самооговору, к тому, чтобы они брали на себя преступления, которых не совершали. Этого сколько угодно. Так что мы с этим имеем дело у себя в стране и, конечно, не ждем, что кто-то когда-то это расследует. Мы сами беремся за это, а там (в США), я надеюсь, это сделают международные организации.